Небоскреб - Страница 29

Она прижала к лицу носовой платок и зарыдала, содрогаясь всем телом. Отец Грегори в изумлении воззрился на нее. Она могла говорить только об Араме Залияне и его дьявольском здании. Она упомянула об этой Верез, прихожанке церкви Святого Малахии, и об Эдвине Лестере, что устраняло всякие сомнения. Как глава совета церковных общин Вест-Сайда, отец Грегори возглавлял и борьбу граждан против этой башни. Много раз он пытался дозвониться до Залияна, чтобы убедить его построить свое здание где-нибудь в другом месте. Жителям старых кварталов вокруг площади Мэдисон-Сквер-Гарден был необходим какой-нибудь центр для отдыха, или спортивный зал для молодежи, или детский парк… Когда это здание было построено, отец Грегори тоже звонил несколько раз, чтобы попросить помочь с осуществлением этих проектов. Ему всегда отвечала ответственный секретарь Залияна, женщина с самым холодным и равнодушным голосом, который он когда-либо слышал. Всякий раз она обещала передать данную информацию, но отец Грегори был уверен, что никогда этого не делала. Как же ее звали? Эйлин, Эйлин… Ах да, Эйлин Макговерн, именно так! Боже всевышний, действительно ли эта Эйлин Макговерн стоит сейчас подле него на коленях и говорит, что все те ужасные слухи, которые он постоянно слышал о Залияне, правда? Он не сводил с нее изумленного взгляда. Слезы текли ручьем из глаз Эйлин, косметика размазалась по щекам, а ее плечи по-прежнему вздрагивали от душивших рыданий.

— Вы должны взять себя в руки, — наконец сказал он. — Поймите, что шаг, который вы только что сделали, — это и было самое трудное, и попытайтесь отделить духовное от мирского. Я могу помочь вам очистить душу, снять с нее тяжесть греха, но что касается мирского… может быть, вам следует пойти в полицию и рассказать о тех нарушениях закона, о которых вы знаете? Это та область, где решение можете принять только вы и ваша совесть.

Она подняла голову, посмотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыло горе, и сощурилась, пытаясь остановить слезы.

— А сейчас успокойтесь и перестаньте плакать, — опять мягко посоветовал он. — Это должна быть минута радости, и вы заслужили ее. Вы вернулись в свой дом. Вы попросили Господа о прощении, и он даст вам силы сделать то, что вы сочтете правильным. А я отпускаю вам ваши грехи. Вы можете еще раз прийти сюда, чтобы причаститься? Завтра в это же время? Хорошо. Я прослежу, чтобы это время у меня было свободно. Я помогу вам привести свою жизнь в порядок, даже если это будет означать, что вам придется начать все сначала в каком-нибудь другом месте и под другим именем. Помните ли вы покаянную молитву? Повторяйте за мной.

Отец Грегори начал читать молитву, делая паузы, а Эйлин вторила ему дрожащим голосом:

— О Господи, я от всего сердца сожалею, что нанесла Тебе обиду, и мне отвратительны все мои грехи, потому что я страшусь утраты милости небес и страшусь страданий ада, но больше сожалею, что я нанесла обиду Тебе, мой Господи, ведь Ты — само благо, к Тебе обращена вся моя любовь. Я тверда в своей решимости с помощью Твоего милосердия исповедаться в своих грехах, понести наказание и исправить свою жизнь. Аминь!

Отец Грегори обязал ее прочитать двенадцать молитв, принять участие в работе комитетов помощи церкви и пять раз прийти к нему на исповедь, после чего благословил ее широким крестом. Читая нараспев молитву об отпущении грехов, он заметил, как Эйлин сильно стиснула руки, даже ногти вонзились в кожу. Он разрешил Эйлин воспользоваться ванной в своем домике, чтобы привести себя в порядок. Когда она закончила, он вышел вместе с ней на улицу, поддерживая под руку, и внимательно смотрел вслед, пока женский силуэт не растворился в потоке пешеходов и вечерних тенях.

Вернувшись в церковь, отец Грегори преклонил колени перед алтарем. Настала его очередь молиться и просить о придании сил. Ту информацию, которую он узнал от Эйлин Макговерн, если в самом деле это была она и если сказанное ею — правда, можно было использовать, чтобы убедить Арама Залияна исполнить свой гражданский долг и поддержать церковные благотворительные учреждения. Если Залиян действительно злостный нарушитель закона, развратник и соучастник убийства, если его богатство нажито нечестным путем, то почему бы не применить небольшой нажим, чтобы заставить его проявить интерес к нуждам жителей окрестных кварталов? А что, если ему самому сходить в полицию и удостовериться, что преступник будет наказан за свои деяния? Нет. Это было бы нарушением тайны исповеди. Один из принятых им обетов запрещал любое разглашение и использование сведений, полученных во время исповеди. И то, что Залиян в течение долгих лет был его невидимым противником, никак не влияло на моральную сторону проблемы, даже если это сулило огромное благо многим людям. Цели никогда не оправдывают средств. И все же трудно было отказать себе в удовольствии порадоваться тому, что Залиян понесет заслуженное наказание.

Склонив голову, отец Грегори продолжал молиться.

Телекамера номер семь была прикреплена к потолку главного коридора, проходящего под цокольным этажом, а направлена на лестницу. С помощью стремянки Мэтт Бойл всего за несколько минут повернул камеру в противоположном направлении, нацелив ее на дверь в складскую комнату, где хранилось механическое оборудование. Теперь, когда на работу заступит ночная смена, он сможет расслабиться за своим столом и, изредка взглядывая на телеэкраны, читать газеты и слушать радио. Он проведет столько ночей, сколько понадобится, чтобы поймать того человека, который лазает под погрузочную платформу и что-то там вынюхивает. И кто бы там ни оказался, ему придется пожалеть об этом.